Персидский мистицизм достиг наивысшей степени своего выражения именно в лирике, и вообще в Персии было мало поэтов, которые не способствовали бы этому. Газель по жанру изначально была коротким стихотворением о любви (в переводе с арабского это слово и означает "разговор юношей и дев»). И она сделала выдающуюся «карьеру» в арабской литературе, перед тем как ее переняли персы. Первым был Санаи - он начал повсеместно внедрять в эту форму религиозные мотивы, и даже если он и не был создателем аллегорий мистической лирики, то уж по крайней мере изрядно продвинул вперед ее эволюцию. Однако перед тем как более пристально рассмотреть ход развития персидской газели, будет небесполезным несколько прокомментировать систему образов, используемую поэтами-мистиками того жанра, иначе намеки, которые там содержатся и которые лишь одни придают стихам религиозное значение, абсолютно ничего не будут значить для читателя, не владеющего языком оригинала. Список, приведенный ниже, основан на любопытном памфлете, озаглавленном «Рисала-йи мишвак» Мухсина Фаид-Кашани, персидского писателя-суфия XVII века, который защищал поэтов-мистиков от нападок ортодоксальных критиков, а также обвинений, основанных на слишком буквальной интерпретации их лексики.

Рукх (лицо, щека) — явление Божественной Красоты в атрибутах божьей милости, то есть великодушие, милосердие, дарование жизни, руководство, щедрость, свет. Божественная Реальность.

Зулф (локон) — явление Божественною Величия в атрибутах Всемогущества, то есть Удерживающий. Останавливающий, Всемогущий, Умертвляющий, Потоп. Тьма, явления, словно вуаль скрывающие Божественную Реальность.

Кхал (крот) — средоточие Истинного Единства, которое скрыто и потому представляется черным.

Хатт (вниз по щеке) — проявление Реальности в духовных формах.

Хазм (глаз) - Бог взирает на Своих слуг и их наклонности. Глаз считается опьяненным (маст) или ленивым (бимар), если показывает, что Бог не нуждается в человеке и не уделяет ему внимания.

Хамза (взгляд) Бога обозначает, что Бог дает духовное успокоение после страдании или страдания после успокоения.

Абру (бровь) — атрибуты Бога, скрывающие Его Сущность.

Лаб (губа) - свойство Бога давать жизнь и поддерживать существование человека.

Дахан (рот) считается тан (узким) — как подтверждение факта, что источник человеческого бытия видеть нельзя.

Шараб (вино) - экстатические переживания благодаря откровению Истинной Любви, уничтожающей основы разума.

Саки (виночерпий) - Реальность, которая любит проявлять себя в каждой форме, которую она открывает.

Джам (чаша) — откровение (божественных) деяний.

Сабу (бросающий), Хум (кувшин) — явление Имен и Качеств (Бога).

Бахр (море), Кулзум (океан) - явление (Божественной) Сущности. Весь мир, видимый и невидимый, подобен своду (хумхана), под которым хранится вино Бытия и нерожденная любовь Бога; каждая частица мира, в зависимости от собственной восприимчивости и склонности, является paimana (бокалом) для вина Его Любви, полным бокалом.

Харабат (питейный дом) — Единство в чистом виде, неразделяющееся и не обладающее отдельными свойствами.

Харабати (содержатель питейного лома) - истинно любящий, освободившийся от цепей предрассудков и сознающий, что все дела и все качества всех вещей поглощаются Божественными деяниями и качествами.

Бут (идол) — любой объект поклонения, кроме Бога. Иногда этот термин используется, чтобы обозначить проявление Божественной Красоты, поклоняться которой значит то же самое, что поклоняться ее Создателю; иногда это понятие созвучно Совершенному Человеку (камил) или Руководителю (муршид), который является Столпом (кутб) своего времени. Пояс (зуннар) выступает как символ принятия обета послушания и служения.

Куфр-и-хакики (подлинное неверие) — допущение тайного существования множественного и разного в Бытии Бога; это «гностическое неверие» идентично подлинному исламу и вере.

Тарсаи (богобоязненность, христианство) — высвобождение из пут (лицемерных) традиционых верований (таклид), разбивание оков обычаев и нравов. Тарса-бакка (христианское дитя) означает совершенного проводника.

Именно на таком фоне аллегории любви и поклонения, безверия и стыда творили такие лирики, как Санаи, Аттар, Ираки, Магриби, Амир Хосров, Саади, Хафиз, Джами и многие другие. Именно в этом свете их следует читать. Я попытался в своей книге «Бессмертная Роза» дать несколько иллюстраций к этой поэтической школе и хотел бы заинтересовать читателя примерами из этой антологии. Однако это дело оказалось не лишеным трудностей, ибо некоторые суфийские поэты в то же самое время служили у местной знати и писали им восхваления, и многое в их лирике следует расценивать как двоякую аллегорию: то есть либо имеется в виду Божественная Любовь (то есть, Бог), либо очень земной покровитель, чью милость заслужить не легче. Особенно это заметно в случае с Хафизом, однако и к стихам и Санаи, и Саади следует относиться с такой же осторожностью. Да и у всех других поэтов, даже у Руми, присутствуют элементы человеческих привязанностей, так что объект восхваления — неважно, молодой ли это суфий или уважаемый властитель, - делит с Богом страстные речи поэта.

Аллегория с вином — это тоже отдельная проблема. Были те, которые считали каждую ссылку на чашу с пурпурной влагой намеком на духовное опьянение, и даже Омара Хайяма иногда причисляют именно к таким «пьяницам». Однако утверждать однозначно это нельзя. Можно быть уверенным в том, что такие строгие мистики, как Аттар, Руми и Джами, никогда не прибегали к помощи опасных образных средств, но не следует предполагать, что другие поэты, пользуясь языком застолья, говорили о пьянстве в прямом или переносном смысле. Есть еще третий вид опьянения — опьянение интеллекта, которое в других источниках называется философией безрассудности. Я считаю, что именно это имел в виду Хафиз, прибегая к винной тематике, и, скорее всего, Омар Хайям тоже.

Для всех персидских поэтов весьма свойственным был язык любви и вина. Руми особенно выделяется в этой литературной традиции — не совершенством стиля (тут его превзошли Хафиз и Саади), но находчивостью в выборе образов и обилием намеков.

Он накладывает на общую основу суфийских метафор несколько новых уровней сравнения; одну категорию он выводит из ритуалов своего религиозного общества: танцы, музыка, барабан, тростниковая флейта, хороводы дервишей — все имеет свое особое мистическое значение. Руми особенно очарован идеей вращения, и, вдохновившись мевлевийским танцем, он изобретает удивительную символику вращающихся сфер и планет, мельничного колеса и жерновов.

Мельницу видишь? Верят едва,
Что она была раньше горой.
Вертит она свои жернова,
И мне так вертеть тобой.

В палитру его образов входят все природные явления; одно время он чуть ли не отождествляет свои мистические настроения с изменением лица природы, окружающей его.

Люди все спорят (да только все вздор).
Одни, другие слова.
Один говорит — мы зеленый бор.
Другой говорит — трава.
Вот тихо вдали тростник зашуршал
Под ветром подзвездной тьмы.
Молчи же, молчи же, кому сказал!
Мы — это просто мы.

Не только в своей лирике, но также и в четверостишиях (там, пожалуй это было выражено даже более) Руми из своего духовного сознания привносит образы удивительной красоты, тем самым претендуя на титул величайшего поэта, которого когда-либо производил ислам, а возможно, и мир.

Я душу искал на дне на морском,
Но том я нашел коралл.
Под пеной соленых зеленых волн
Пустой океан лежал.
А в сердце я как-то себе заглянул,
Как спустилась ночная тень.
И в нем увидал я — вот чудо-то где —
Свет солнца и вечный день.

Едва ли другой поэт всего в нескольких словах смог бы так искусно рассказать всю историю скитаний души в поисках Бога. Или как в другом четверостишии:

Я счастлив был жить в сердце жемчужин,
Но ураган меня застигнул вскоре.
Я громко выболтал все тайны моря,
И на 6регу морском я сплю недвижен.

Здесь изложена вся история мира явлений с точки зрения мистика - исход человека из Бога во вселенную, а затем обратно к Богу. На этом мы и закончим этот очень краткий и неполный анализ персидской мистической поэзии, высшего художественного выражения ислама. Хотя те, кого эта тема заинтересовала, могут обратиться к отнюдь немалому количеству ее переводов.